В пресс-центр «АиФ в Самаре» заглянул один из самых ярких артистов самарской сцены Денис Евневич. Обсудили сериалы, пофилософствовали о природе актёрского таланта и поставили самарской театральной жизни неутешительный диагноз.
Театральный застой
Наталья Калинина, samara.aif.ru: Вы перешли работать в государственный драматический театр «Грань». Какие роли играете там?
Денис Евневич: Заканчивается мой первый сезон в качестве артиста «Грани». Мы сыграли спектакли, которые я играл как приглашенный артист, - «Мария Стюарт», «Три сестры». В этом году выпустили две премьеры. Восстановили два старых спектакля, которые давно не играли. Это «Таня Таня», где я исполняю роль Охлобыстина, и «Король Лир», где я собственно король Лир. Начали работать над новой пьесой. Но спойлерить пока не буду.
- Как бы в целом оценили театральную жизнь Самары?
- Самара считается театральным городом ещё со времён Петра Монастырского, который руководил академическим театром драмы. Театр на этой инерции какое-то время держался. А сегодня… сложно сказать. Сейчас в большинстве театров пертурбации с руководством. Театр не может существовать без творческого лидера. А чехарда в руководстве творческому развитию не способствует. Сегодня Самары - и это не только моё мнение – нет на театральной карте страны. Культурные прорывы, которые анонсировал экс-губернатор Дмитрий Азаров, не случились. Есть единичные вспышки, но это скорее инициатива снизу.
- Почему вы выбрали именно «Грань»?
- Потому что в Самаре это самый быстроразвивающийся театр, имеющий свой художественный стиль. Единственное, что ему мешает более объёмно раскрыться, это отсутствие своего здания. Когда его, наконец, откроют, появится целый культурный центр. Объективно «Грань» - флагман самарской театральной жизни. А в целом она пробуксовывает. Люди, принимающие решения, боятся ответственности. Бояться прорывных вещей, боятся приглашать интересных режиссеров. Мы топчемся на месте, застряли на несколько десятилетий. Прежде всего, я говорю про Самарский драмтеатр. Скандал с «Мертвыми душами» в прошлом году – тому подтверждение.
- Какую из сыгранных вами ролей вы считаете самой важной?
- Дон Жуан в одноимённом спектакле. Это работа, которая подвела итог под всем, что я делал до этого, и позволила мне внутренне перейти на другой уровень, понять, что я могу больше, чем делал до этого. Я люблю роли, в которых актёр может высказаться, как личность. Они самые ценные. Ещё моноспектакль «Novecento». Ну и король Лир. Я нашёл, о чём через эту роль поговорить со зрителем.
Андрей Панин и Жерар Депардье
- Вы снялись в нескольких сериалах. С кем из известных актёров понравилось работать больше всего?
- С Андреем Паниным. Мы снимались с ним три дня в комедии «Моя безумная семья». У меня была эпизодическая роль. Я давно слышал, что Панин работал в моём родном городе Минусинске. На съёмочной площадке набрался смелости, и пока переставляли камеры, подошёл к нему и спросил про Минусинск. И всё остальное время в перерывах он сам подходил ко мне, и мы говорили о городе. В общении он оказался простой, безо всякого снобизма. В очередной раз убедился в том, что чем больше человек из себя представляет, тем меньше он пытается кого-то из себя изображать.
- А вы вообще смотрите сериалы?
- Времени на это нет. Последний сериал, который я видел, - «Слово пацана». Посмотрел первую серию и обалдел – как будто в детство перенёсся, я рос в 90-е в Сибири. С удовольствием досмотрел до конца.
- Предложения сняться в сериалах ещё поступают?
- Последнее предложение поступило несколько лет назад, - эпизод в сериале «Зайцев +1». Звонит агент из Москвы и говорит: «Приезжай, у тебя один съемочный день». А у меня как раз в тот день в мае единственный выходной выпал. Я отказался. Сначала я снимался во всём подряд, но потом стал ответственнее подходить к выбору материала. Тогда агент сказала, что у меня должен быть съёмочный день с Жераром Депардье. Но я понял, что не хочу в этом сниматься, даже с Жераром Депардье. К творчеству это всё не имеет никакого отношения. Чистой воды механика. Не хочу тратить на это время.
- У какого режиссёра вы бы хотели сняться?
- У Сергея Бондарчука, Леонида Быкова, Павла Чухрая.
- Вы бы согласились сняться в откровенном эротическом кино?
- Да. Если бы увидел, что в откровенных любовных сценах есть необходимость. Если это вкусно и красиво, а не ради грязи. Есть огромное количество таких сцен, ставших классикой, в том числе и в российском кино. Тут как с матом. В драматургии некоторые авторы думают, что если они вставили нецензурную лексику в свою пьесу, то она сразу стала современной, но это не так. Я нормально отношусь к мату, но он должен быть в тему.
Секрет актёрского мастерства
- Чем хороший актёр отличается от плохого?
- Оставим за скобками гениальность. Для обычных людей систему обучения создал Станиславский. Режиссёр Вячеслав Гвоздков говорил: «Плохой артист играет сцену, а хороший играет тему спектакля». Я с ним согласен. Актёр привносит в роль нечто большее, что остаётся за пределами текста, даёт роли личностный объём, который не прописан. Я всегда восхищался, например, Леонидом Быковым и Михаилом Ульяновым. Они не только талантливые артисты, но ещё и большие личности. Они всегда дополняли свои роли чем-то своим, личностным.
- Значит, вы согласны с Андреем Мироновым, который считал, что актёру «нужно через что-то пройти»?
- Безусловно. Я сейчас работаю со студентами, и понимаю, что это поколение очень от нас отличается. Они тепличные. «Ой, у меня что-то заболело, можно я не приду». Нам говорили, что артист может не прийти на репетицию и ли спектакль только в случае своей смерти. Молодёжь очень себя жалеет. Чем больше опыт артиста, чем больше тем, на которые он может говорить. Без некоторого травматического опыта никак.
- Использовали ли вы свои актёрские способности за пределами сцены?
- Да. У артиста должно быть обаяние, и им всё равно где-то пользуешься. Приезжал я как-то в больницу. На территорию не пускают, припарковаться негде. Показываю быстро красные «корочки» театра, хмуро говорю, что я следователь и мне надо кого-то допросить. Поверили.
- Вас узнают на улице? Встречаются неадекватные поклонники?
- Неадекватных всё меньше. В молодости было больше, всякое устраивали. Сейчас мне пятый десяток пошёл, и поклонники становятся более степенными. Вот вчера мужчина на улице узнал, благодарил за спектакль. Мне некомфортно, когда меня узнают. Ношу кепки и очки. Когда я выхожу из театра, я становлюсь обычным человеком – папой и мужем.
- Важна ли внешность для актёра?
- Не важна. На моей памяти было много красивых фактурных артистов, ничего из себя не представляющих в профессии. Театр как увеличительное стекло. Несуразный вроде бы человек вдруг преображается на сцене так, что от него глаз не оторвать. Это та самая харизма. То же и с камерой. Артист может быть превосходным театральным актёром, но камера его не любит и всё. Бывает и наоборот: в театре человек не состоялся, но камера его любит.
- Марлон Брандо сказал: «Актёр – это человек, который не слушает, пока говорят не о нём». Согласны с ним?
- Актёрам присущ некоторый эгоцентризм. Это издержки профессии. Но тут есть градации. Я знаю много самовлюблённых артистов, они эдакие «нарциссы нарциссовичи». Конечно, приятно, когда о тебе говорят, но я на себе не зациклен и не считаю, что мир должен крутиться вокруг меня. Я простой человек, интеллигент в нулевом поколении, из рабочей семьи
